Дж. Неру и Н.К. Рерих. Кулу. 1942

На одной из фотографий в зале – Николай Рерих и Джавахарлал Неру. «Неделю у нас Неру с дочкою, – пишет Рерих. – Славный, замечательный деятель <…> Говорили об Индо-Русской Культурной Ассоциации. Пора мыслить о кооперации полезной, сознательной». В 1942 году, в самые сложные дни войны, русский художник и будущий премьер-министр Индии обсуждали судьбы нового мира, в котором восторжествует Свобода и Культура, мечтали о тесном сотрудничестве России и Индии.

«Тянется сердце Индии к Руси необъятной, – писал Николай Константинович. – Притягивает великий магнит индийский сердца русские. Истинно, «Алтай – Гималаи» – два магнита, два равновесия, два устоя. Радостно видеть жизненность в связях индо-русских.

Дело не в политике, а в живых душевных человеческих отношениях. Непрочны швы политические, то и дело лопаются и являют отвратительные прорехи. Другое дело – прочные сердечные узоры. Чем древнее они, тем они краше.

Красота заложена в индо-русском магните. Сердце сердцу весть подает».

Спустя годы Индира Ганди, дочь Д. Неру, скажет о художнике: «Его замечательные картины поражают богатством и тонким ощущением цвета и, прежде всего, замечательно передают таинственное величие природы Гималаев. Да и сам он своей внешностью и натурой, казалось, в какой-то степени проникся душой великих гор. Он не был многословен, однако от него исходила сдержанная мощь, которая словно бы заполняла собой все окружающее пространство… Мы также ценим его как связующее звено между Советским Союзом и Индией».

	Бронза из коллекции семьи Рерихов

«День его начинался очень рано – он вставал в 5 часов утра и приступал к работе над картинами, – рассказывал Святослав Николаевич о своём отце. – Если же были другие задания, он включался в жизнь текущего дня. <…> Николай Константинович не торопился, не суетился, всегда работал размеренным темпом. Например, когда он писал, то писал медленно, но мысль его была так сгармонирована со скоростью писания, что он излагал законченную мысль без какой-либо поправки или оговорки. <…>

У него, так же как у Елены Ивановны, не было светской жизни <…> С самого утра и до позднего вечера их день был занят полезной работой. Днем были встречи, которые входили в орбиту общественной жизни отца; он делал также свои записи, в перерыве слушал музыку – это его освежало – и затем до позднего вечера продолжал свою работу».

В витрине зала несколько пластинок из семейной коллекции. Музыку слушали ежедневно. Любили Вагнера, Скрябина, часто проигрывали Римского-Корсакова, Стравинского, Грига. Здесь же – личные вещи Николая Константиновича и его семьи, сохранившиеся фигурки тибетских шахмат. В центральной витрине – старинная бронза Кулу из коллекции Рерихов.

Карта маршрута Манчжурской экспедиции. 1934 – 1935
Вырезка из газеты «Заря». 9 сентября 1934 г.

Секретарь Института «Урусвати» В.А. Шибаев вспоминал: «В постоянном напряженном труде Н.К. Рерих ничего не требовал для себя лично, довольствовался самым малым <…> Он считал, что роскошь несоизмерима ни с красотой, ни со знанием и является очагом всякой пошлости».

В долине Кулу любили и уважали всю семью Рерихов – за доброту, отзывчивость, за готовность прийти на помощь. Часто по утрам местные жители приносили Елене Ивановне и Николаю Константиновичу цветы. В праздники появлялись с трогательными подарками и весело плясали у ворот виллы. В долине художника звали Риши – мудрец, или Махариши – великий мудрец. Приходили смотреть его картины. Замирали, покоренные открывшейся им красотой...

В Кулу Рерих продолжает писать полотна, посвященные Центрально-Азиатской экспедиции. Как мыслитель и как художник он продолжает идти по Великому древнему пути неутомимых странников и переселенцев. Он мечтает о новой экспедиции в Азию.

Возможности нашлись в департаменте земледелия США. Америка страдала от эрозии почв. Министр сельского хозяйства США Генри Уоллес предложил Н.К. Рериху организовать изучение и сбор засухоустойчивых сортов растений, которые произрастали в азиатских степях и на окраинах пустынь.

В зале представлена карта, на которой обозначен маршрут экспедиции в Маньчжурию и Китай в1934 – 1935 годах.

Япония уже оккупировала Маньчжурию и часть Внутренней Монголии, поэтому разрешение на въезд в эти районы пришлось получать в Токио. В июне 1934 года Николай Константинович и Юрий Николаевич через Харбин направились к Баргинскому плато. Они вели поиски засухоустойчивых растений, проводили археологические раскопки, исследовали русла высохших рек – и приходили к мысли о том, что пустыня не только дело рук природы, но и дело рук человека.

	Н.К. Рерих во время Манчжурской экспедиции. 1934 – 1935
	Колонна машин Манчжурской экспедиции. 1934 – 1935

Николай Константинович назвал пустыни болезнью земли и считал, что засухоустойчивые растения, которые начала собирать экспедиция, могли бы излечить эту болезнь.

«Задача человечества – вернуть к жизни пустыни!» – под таким названием в газете в 1934 году появилось интервью с Н.К. Рерихом. Вырезка из газеты находится в витрине.

Вскоре японские власти выслали Рерихов с Баргинского плато. Они едут в Харбин, оттуда направляются в Китай, который еще не был захвачен японцами.

На фотографиях в витрине запечатлены участники Маньчжурской экспедиции. Первая стоянка была сделана в Цаган-Куре, около окраинных песков Гоби. Потом лагерь переместили на окраину Алашаньской пустыни.

 «Послеобеденный час; жара – 160 градусов Фаренгейта, – рассказывает Н. Грамматчиков, который ведал в экспедиции транспортом. - Весь лагерь <…> Точно умер, засох от этого раскаленного пекла. <…>

Николай Константинович, сидя на складном кресле или под деревом, или в юрте, работает…

Воет страшный ветер, подымает тучи желтого песка, сдвигает, перевертывает юрты, изредка начинает падать перемешанный с песком снег. Холод проникает в каждую щель. Закутавшись, сидят члены экспедиции, стараясь согреться у печки. Николай Константинович под вой ветра диктует статью о чем-то высоком, прекрасном, добром».

Тревоги и волнения мира проникали и в пустыню. Лагерь по ночам приходилось охранять, опять понадобилось оружие. Но экспедиция соприкасалась и с иной жизнью, в которой сливались воедино легенда и реальность.

«Ночью горят все звездные палаты. Сияют все чудные знаки. Открыта Книга Величия. За горою полыхнул луч света. Кто там? Там кто прошел? Не Эрдени Мори?» Вновь звучали сказания о чудесном камне, о Заповедной Стране, о Махатмах.

Рерих работал неутомимо и напряженно. Вел экспедиционные исследования, писал очерки, рисовал. Он не был ботаником, но безошибочно находил нужные растения. За год экспедиция обнаружила около 300 видов засухоустойчивых трав. Около 2 тыс. посылок различных семян, трав и кустов было послано в США. Были собраны ценные старинные рукописи, проведены археологические исследования.

В Алашаньской пустыне обнаружили развалины древнего города. Цветущий некогда край превратился в бесплодную пустыню. «Такие вещественные кладбища, – с болью размышлял художник, – являются лучшими свидетельствами о том, какова бывает ярость человеческая. Кто же решится утверждать, что ярость XII века более сильна, нежели ярость, современная нам? Ярость есть ярость. Предательство есть предательство. Гнев есть гнев – вне веков и народов».

Фрагмент витрины

Дыхание войны уже разъединяло страны. Тьма угрожала планете. «Уходите не в спокойный час, но в зареве Нового Мира», – этим напутствием, как бы прилетевшим из нездешнего пространства, начиналось когда-то Великое путешествие русского художника. Сейчас оно продолжалось, но маршрут его теперь пролегал по дымящимся полям современной цивилизации. Нужно было сказать, напомнить миру об объединяющем начале, о духовности, о Культуре. «Каждый человек, каждый член семьи человеческой несет на себе ответственность за мир всего мира. Никто не имеет права сложить с себя высокую и прекрасную обязанность добротворчества. Никто не имеет права сожигать Жанну д’Арк», – утверждал Н.К. Рерих.

Личную ответственность за мир всего мира принял на себя Николай Константинович Рерих. Приняли все четверо членов семьи Рерихов.