Конференция 2013 года

Способы метанаучного познания в русском космизме

Русский космизм, как направление в философии, зародившееся в конце XIX–начале XX вв., объединяет мыслителей, ученых устремивших исследовательскую мысль на познание взаимосвязи всего сущего во Вселенной. Использование целого ряда не только научных, но и духовных способов получения знаний или вненаучных (метанаучных), как классифицирует их современная наука, позволило мыслителям-космистам избежать обездушенности и механистичности научного творчества. В этой связи русский космизм имеет тенденцию к синтезу науки и метанауки, применяя способы познания, известные еще с эпохи мифологического мышления: сны, видения, образные восприятия, озарения, откровения и др.

Н.А.Бердяев, размышляя над откровениями, выделил ряд особенностей данного способа познания. Во-первых, откровение необъяснимо «исторической причинностью» [1, с. 46]. Во-вторых, откровение «открывается внутреннему, духовному человеку <…> Откровение есть как бы пробуждение внутреннего человека, существование которого предшествует возникновению объектного мира» [1, с. 17]. В-третьих, откровение «всегда носит характер прорыва иного мира» [1, с. 53] в мир плотный. В-четвертых, «откровение, идет не только сверху, оно подготовляется и снизу <…> от человека, от его творческой активности» и «зависит от состояния человека» [1, с. 52]. В-пятых, Н.А.Бердяев поясняет, что откровение – это «всегда пронизывание человека божественным лучом, изменяющим человеческое сознание» [1, с. 52]. Таким образом, в откровениях, человек выступает в качестве посредника между Высшим миром и земным человечеством, и служит не пассивным воспринимающим объектом, но субъектом процесса.

Немаловажным условием принятия откровения, по мнению Н.А.Бердяева, является и то, что оно «должно быть приемлемо для человеческого сознания» [1, с. 46], т.е. уровень сознания личности должен соответствовать поступающему знанию. Однако в любом случае, как пишет Н.А.Бердяев, сознание накладывает определенную «антропоморфную и социоморфную печать» [1, с. 16], другими словами, вносит, так или иначе, искажения в первоначальный энергоинформационный импульс из Высших сфер, проходящий через внутренний духовный мир человека.

Выявленные Н.А.Бердяевым сущностные особенности духовного процесса, называемого им откровением, позволили мыслителю прийти к выводу, что его субъектом может стать лишь человек высокого духовного потенциала.

Не только Н.А.Бердяев, но и другие философы-космисты считали, что в новой науке должны занять достойное место метанаучные способы познания. В.И.Вернадский писал, что их отделение от науки может быть «только в воображении» [2, с. 31]. Сам В.И.Вернадский имел яркий опыт духовного познания во время болезни, когда он буквально прожил часть своей будущей жизни, и, как истинный ученый, подробно и последовательно записал его. Он четко осознавал реальность, происходящих с ним процессов и не воспринимал их как иллюзии или как построения рассудка. В.И.Вернадский писал: «Я не только мыслил и не только слагал картины и события, я, больше того, почти что видел их (а м[ожет] б[ыть] и видел) и, во всяком случае, чувствовал – например, чувствовал движение света и людей или красивые черты природы на берегу океана, приборы и людей. А вместе с тем я бодрствовал» [2, с. 112-113].

Из записей В.И.Вернадского мы понимаем, что «научное вдохновение», пережитое им во время болезни, не единственный опыт духовного познания. Для него «мысль образами и картинами, целыми рассказами – обычная форма <…> молчаливых прогулок или сидений» [2, с. 13]. В.И.Вернадский всей своей жизнью и всем своим научным творчеством доказал возможность синтеза научного и метанаучного способов познания и применимость в науке информации, полученной из более тонких, высоких сфер инобытия. В своем дневнике В.И.Вернадский писал, что именно в моменты духовных прозрений он находил новое в научной области.

Интересными являются свидетельства В.И.Вернадского о возможностях, которые откроются перед человечеством при исследовании мышления. Эти свидетельства фиксируют реальность существования мыслей, отличающихся особым качеством и степенью утонченности. В.И.Вернадский описывает, что в момент получения информации: «Ярко пробегали в моей голове <…> некоторые из этих мыслей, <…> и обычно фиксировались в моем сознании краткими сентенциями и какими-то невыраженными словами, но прочувствованными моим внутренним чувством, моим “я”» [3, с. 18]. Это свидетельствует о том, что перед нами тонкоэнергетический процесс, едва уловимый лишь на уровне чувствознания.

Из личного опыта В.И.Вернадского следует и другой важный вывод о том, что процесс восприятия мыслей из тонких миров сопровождается особым состоянием подъема, радости, когда мысли как бы возникают все, целиком, но «выявляются» и осознаются они не сразу, а постепенно с течением времени.

Исследуя духовный опыт Востока, В.И.Вернадский пишет об интуитивном методе познания, характеризуя его как «углубленное, словесно не выражаемое переживание» [4, с. 373]. Прослеживая связь интуиции с научным познанием, В.И.Вернадский утверждает, что: «Интуиция, вдохновение – основа величайших научных открытий, в дальнейшем опирающихся и идущих строго логическим путем» [5, с. 412].

Не только В.И. Вернадский, но и К.Э.Циолковский знал о духовных путях познания космической реальности. Л.В.Шапошникова, академик РАЕН и РАКЦ, пишет, что «метанаучный способ познания в научной работе Циолковского преобладал над эмпирическим» [6, с. 927]. Действительно, из глубин инобытия являлись К.Э.Циолковскому творческие озарения и космические образы. Он знал о существовании высших существ и о возможности общения с миром иных пространственных измерений. К.Э. Циолковский пишет о том, что являлся «свидетелем таких явлений» [7, с. 113]. Он, также, как Н.А.Бердяев, пришел к выводу, что глубина и полнота духовного познания зависит от уровня сознания принимающего космический импульс и добавлял, что «голос вселенной» можно воспринимать как «непосредственно», так и через вестников, т.е. «других существ, большею частью уже ушедших из нашего мира, но оставивших нам в том или другом виде свои труды» (цит. по: [8, с. 304]).

О необходимости целостной системы познания, включающей как эмпирические методы исследования, так и метанаучные, писал и А.Л.Чижевский. К духовным способам познания А.Л.Чижевский относил и интуицию, и озарение, и образное мышление, словом, все то, что побуждает к дальнейшим размышлениям, построению гипотез, переходящих в экспериментальные исследования. А.Л.Чижевский отмечал, что сущностной составляющей образа видимого является некое невидимое духовное явление, которое, только верно понятое, дает возможность познавания его сокровенных глубин. Через «творчество образов» А.Л.Чижевский раскрывал и познавательную суть поэзии, представляя ее как результат духовных откровений, которых «не достигнет строго размышляющая философия или наука» (цит. по: [9, с. 164]).

Личный опыт духовного познания А.Л.Чижевский раскрывает, прежде всего, через свое поэтическое творчество, понимая под искусством поэзии такое произведение, «которое “расширяет” наше познание мира, явлений, вещей, событий; приводит в движение нашу мысль и тем самым заставляет мыслить и имеет само по себе, независимо от влияния на нас, философскую, этическую и эстетическую ценность» (цит. по: [6, с. 559]).

Поэтическое мироощущение А.Л.Чижевского имело большое влияние на его научное творчество, открывая перед ним еще неисследованные области, предоставляя возможность познавать сущностные аспекты мироздания. Через поэтическое творчество Чижевский-ученый рассматривает феномен сна как один из духовных способов познания, который, по его мнению, есть отражение иных более утонченных пространств, но столь же реальных, как земной мир. А.Л.Чижевскому знаком и метод чувственного познания, который он называл шестым чувством и определял его как «суммирующее восприятие первых пяти чувств, создающее новые и новые логические здания, предвосхищающие непосредственные данные самой природы» [10, с. 111]. А.Л.Чижевский понимал и ценность озарения, как способа духовного познания. Испытав радость таких мгновенных прозрений, Чижевский-ученый пытался записать свой духовный опыт: «После того, как молниеносно (именно подобно молнии) мелькнула та или иная идея, ученый приступает к ее “материализации”. <…> Но бывает и так, что он поражается глубиной идеи, стоит как вкопанный, будучи не в состоянии производить какое-либо движение, и только постепенно приходит в себя. Тогда как одержимый он бросается к бумаге и набрасывает корявыми буквами свою мысль. В голове у него шумит, он ничего не различает вокруг себя, гонит всех прочь, ходит взад и вперед по комнате, иногда свистит и кричит: “Эврика!” (Я нашел), бежит под кран, чтобы остудить свою горячую голову, не замечая никого и отталкивая всех на своем пути» [11, с. 346]. Подобные свидетельства тонко-энергетического восприятия чрезвычайно важны в процессе создания новой системы познания. Здесь описан целый комплекс духовных ощущений и переживаний, которые требуют анализа ученых из разных областей науки.

Интересен опыт творческого соприкосновения с инобытием П.А.Флоренского. Процесс духовного познания для него – это, прежде всего, живое чувственное общение с познаваемым, «реальное выхождение познаваемого в познающего» [12, с. 79], которое называется П.А.Флоренским «единением» [12, с. 79], причем, пути познания и способы определяются не познающим, а Высшим: «Пути намечаются из средоточия. Их может быть бесчисленное множество, это игра познаваемой реальности» [12, с. 32].

Тот факт, что описываемые П.А.Флоренским способы духовного познания были им прочувствованы и лично освидетельствованы, демонстрирует следующая запись одного, как он пишет, «таинственного факта»: «вхождение Бога в меня как в субъекта (познания) и меня в Бога как в объективную Истину» (цит. по: [13, с. 80]). Здесь сам П.А.Флоренский выступает в качестве свидетеля того, что человек может являться не только объектом познания, но способен подняться до сознательного сотрудничества с Высшим.

Живой личный опыт духовного познания, определяемый П.А.Флоренским как экстаз, он имел с детства, через чувственное восприятие: «С детства запахи были для меня выражением глубочайшей сущности вещей, и я всегда ощущал, <…> что через запах я сливаюсь с самою вещью» (цит. по: [6, с. 672]).

П.А.Флоренский в своих работах описал несколько способов духовного познания. Исследуя феномен интуитивного творчества, он попытался его облечь в словесную форму. Для этого П.А.Флоренский ввел понятие «словесной клетки» в качестве некоего «словесного первоявления». Он определял эту «словесную первоклетку» как «место входа из мира бессловесного – в словесный» [14, с. 183], т.е. из мира тонкого в плотный. Именно этой «словесной первоклеткой», считает П.А.Флоренский, «вводится творческая энергия в мир» [14, с. 183], и в дальнейшем происходит лишь расширение области ее проявления. Причем, П.А.Флоренский считает, что интуиция, какой бы определенной она ни была, не может быть подвергнута «окончательному анализу», «ибо неведомое – прежде всего, есть неведомое, <…> и то познание, которое сделало бы его не неведомым, <…> было бы не познанием, а величайшим заблуждением» [15, с. 212-213].

Таким образом, личный опыт ученых-космистов проникновения в глубины духовного познания позволяет сделать ряд обобщений.

Во-первых, наука будущего должна быть основана на рациональном гармоничном сочетании научных и духовных способов познания.

Во-вторых, духовное познание, предшествует научному.

В-третьих, духовное познание как непосредственное знание отличается от рассудочного, опирающегося на логический аппарат определений, силлогизмов и доказательств. Духовные способы познания позволяют постичь сущность явления или предмета, увидеть его целиком, что дает возможность преодолеть ограниченность известных научных подходов к решению задач и выйти за рамки привычных, одобряемых логикой представлений. Кроме того, в духовном познании присутствует некая творческая изменчивость, тогда как в понятиях рассудочного знания мыслятся лишь незыблемые, общие положения вещей. Также важным отличием видится и то, что инструментом духовного познания является сердце, а эмпирического – интеллект.

В-четвертых, среди сущностных особенностей духовных способов познания можно выделить следующие: 1) в зависимости от уровня сознания человек может выступать как объектом, так и субъектом вненаучного познания, причем субъектом может стать только высокодуховная личность; 2) пропуская космический импульс через свое сознание, человек так или иначе изменяет его; 3) духовное познание приводит к изменению сознания человека; 4) духовное познание сопровождается особым состоянием подъема, вдохновения, радости.

Таким образом, русские космисты, как ученые нового типа, стремящиеся к объединению научных и духовных способов познания, к единению познающего и познаваемого, к выдвижению на первый план нравственно-этических ориентиров, внесли неоценимый вклад в формирование новой системы познания, и, как пишет Л.В.Шапошникова, «создали каркас будущей системы познания и будущей науки <…> Но назвать это системой нельзя <…> Это были лишь отдельные мысли и отдельные идеи» [6, с. 802]. Новую систему познания, основанную на комплексе научных и вненаучных знаний, во всей ее полноте несет Живая Этика, созданная Еленой Ивановной и Николаем Константиновичем Рерихами в сотворчестве с Учителями Востока. Именно Живая Этика осуществила стремления русских ученых-космистов объединить науку и метанауку – эмпирические методы познания и духовные. С этой точки зрения в Живой Этике во всей полноте описывается целый комплекс духовных способов познания, и, как говорится, в этой философской системе, «наступило время, когда древние символы знания должны претвориться в научные формулы» [16].

1. Бердяев. Н.А. Истина и откровение. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного ин-та, 1996.

2. Вернадский В.И. Труды по философии естествознания. М.: Наука, 2000.

3. Вернадский В.И. Из дневника // Прометей: Истор.-биогр. альманах. Т.15. М.: Молодая гвардия, 1988.

4. Вернадский В.И. Дневники. 1935-1941. Кн. 1. 1935-1938. М.: Наука, 2006.

5. Вернадский В.И. Труды по философии естествознания. М.: Наука, 2000.

6. Шапошникова Л.В. Великое путешествие. Кн. 3. Вселенная Мастера. М.: МЦР, 2005.

7. Циолковский К.Э. Космическая философия. М.: ИДЛи, 2004.

8. Демин В.Н. Циолковский. М.: Молодая гвардия, 2005.

9. Томилин К.А. Вокруг трепещет пульс Вселенной: А.Л.Чижевский // Философия русского космизма. М.: Фонд «Новое тысячелетие», 1996.

10. Чижевский А.Л. Основное начало мироздания. Система космоса. Проблемы // Духовное созерцание. 1997. № 1-2.

11. Чижевский А.Л. На берегу Вселенной: Годы дружбы с Циолковским. Воспоминания. М.: Мысль, 1995.

12. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. Т.2. М.: Правда, 1990.

13. П.А. Флоренский: pro et contra. СПб.: РХГИ, 1996.

14. Флоренский П.Α. Сочинения. В 4 т. Т.3.(2). М.: Мысль, 2000.

15. Флоренский П.А. Детям моим. Воспоминания прошлых дней. М., Аст, 2004.

16. Братство, 425.